Значение Сталинграда сразу вышло за линию советско-германского и в целом европейского фронта Второй мировой. И не только потому, что битва происходила почти на границе двух частей света

Военные и политические деятели союзных стран, европейских и азиатских, уже тогда подчеркивали влияние начатого 19 ноября 1942-го советского контрнаступления на сопротивление японским войскам на большинстве участков обширного фронта – от китайско-монгольской границы до берегов Австралии. Но в СССР после 1956 года такой аспект битвы под Сталинградом замалчивали. Хотя бы потому, что после ХХ съезда КПСС («Тот самый съезд») уже готовились решения по ликвидации всей сталинской «атрибутики» в СССР и большинстве соцстран Восточной Европы.

Премьер Монголии и министр обороны страны маршал Хорлогийн Чойбалсан неоднократно отмечал, что именно контрнаступление Красной армии под Сталинградом вызвало приостановку продвижения японских войск в Центральном и Южном Китае: «В Токио осознали, что Сталинград – качественно новый этап на всех фронтах Второй мировой, и нисколько не в пользу Германии и ее союзников». Схожее мнение высказал генералиссимус Чан Кайши на встрече с советскими дипломатами и военными советниками в канун приема в честь 7 ноября в посольстве СССР в Чунцине (временной столице Китая в 1938–1945 годах): «Сражение в районе Сталинграда ввиду многих причин непременно завершится победой Красной армии. Это станет важным фактором укрепления не только китайского фронта и тыла, но и всего Азиатско-Тихоокеанского театра мировой войны». Уже с начала Сталинградского сражения Япония, по словам тогдашнего китайского лидера, не решается рассредоточить войска в Юго-Восточной Азии и фактически свернула планы десантных операций в соседнем с фронтом районе Индийского океана.

Характерен отказ японского командования в конце ноября 1942 года от использования частей главной ударной силы – Квантунской армии, размещенной на севере Кореи, в Северо-Восточном Китае и вблизи восточного сектора китайско-монгольской границы, на других участках азиатско-тихоокеанского фронта. Это ускорило победы союзных войск, добытые в декабре 1942-го – январе 1943-го в сражениях в восточном секторе острова Новая Гвинея и вблизи города-порта Дарвин, североавстралийской цитадели союзных войск. Тем самым была устранена угроза захвата японскими войсками многочисленных тихоокеанских островов Франции. Это отмечали главы тогдашних администраций Новой Каледонии, Полинезии, Футуны, Новых Гебрид. Губернатор Голландской Ост-Индии (будущей Индонезии) генерал Хубертус ван Моок заявил 24 ноября 1942 года на совещании союзного командования в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане: «Сталинград вынудит Японию увеличить политическую дистанцию в союзе с Германией и вскоре перейти к обороне на многих, если не на всех участках азиатско-тихоокеанского фронта. Во всяком случае в Токио не отвечают на просьбы Берлина о демонстрации японской военной силы у границ с СССР или Монголией». Ван Моок оказался провидцем: все это имело место уже с начала советского контрнаступления под Сталинградом.

Кстати, Москва и Канберра установили дипломатические отношения 10 октября 1942-го, и в преддверии этого события Герберт Эватт, тогдашний глава МИДа Австралии и ее представительства в межправсовете Британского Содружества, заявил в парламенте: «Вблизи Сталинграда разворачиваются решающие события на европейском фронте. Они наверняка повлияют и на Тихоокеанский театр военных действий». Роль СССР и его армии в мировой войне, по словам Эватта, возрастает с каждым днем и способствует успехам всей союзной коалиции на Тихом океане. Министр призвал увеличивать объем союзнических поставок в СССР, несмотря на известные трудности для конвоев в Россию из Северной Америки и Британского Содружества.

Аналогичное мнение высказывали премьер-министры Канады и Новой Зеландии того периода – Уильям Маккензи Кинг и Питер Фрейзер. Напомним, что в 1941–1945 годах доля совокупных поставок из Австралии, Новой Зеландии и Канады в общем объеме союзнической помощи СССР (по ленд-лизу и другим программам, в том числе гуманитарным) превышала 25 процентов.

Пересмотра значения Сталинградской битвы для всех фронтов Второй мировой, если судить по современным публикациям, в этих странах не предвидится. Канадская «Ванкувер Сан» 11 ноября 2010 года отмечала: «До этой легендарной битвы армии Гитлера еще наступали. После нее не было уже ничего, кроме отступления и окончательного разгрома... На протяжении почти всей Сталинградской битвы средняя продолжительность жизни советского пехотинца составляла один день. Гитлер недооценил силу воли русского народа в его сопротивлении захватчикам».

Значение Сталинграда подчеркивали руководители стран Ближнего Востока и Северной Африки. Нури Саид, иракский премьер (в 30–50-х) в начале декабря 1942-го заявил в своем парламенте, что «исход Сталинградского сражения предрешен тщательно спланированными действиями русских войск и их самоотверженностью. Сталинградская победа способна радикально поколебать позиции войск «оси» на всех фронтах мировой войны». Напомним, что Ирак был важнейшим сухопутным коридором поставок в СССР военно-технической и продовольственной помощи, а для западных союзников – главным нефтедобытчиком («Плохо смазанная ось»), чьи продукты переработки направлялись и в Советский Союз. 16 января 1943-го – в канун разгрома Паулюса – Багдад вступил в войну против Германии, Италии и Японии.

И еще: к концу ноября 1942-го британские, деголлевские и эфиопские соединения полностью ликвидировали очаги сопротивления войск Италии в ее восточноафриканских колониях (то есть в Эритрее и Восточном Сомали). Император Эфиопии и ее главком Хайле Селассие считал эти победы связанными со Сталинградской битвой. В ходе первого визита в СССР (30 июня – 12 июля 1959 года) он посетил Сталинград, где, выступая на приеме в свою честь, сказал, что крах агрессивного блока Берлина и Рима ускорился в середине ноября 1942-го не только с союзнических побед в Египте и Французском Магрибе, но и в связи с советским контрнаступлением под Сталинградом. Поэтому «человечество не имеет морального права забывать о неисчислимых жертвах народов СССР в исторической битве у Сталинграда».
Схожую оценку давал король Непала Махендра Бир Бикрам Шах Дева. Эта малая страна в годы войны оказывала посильную экономическую помощь СССР и его западным союзникам («Кофе для фронта»). В июне 1958-го в ходе первого визита в СССР король попросил включить в программу посещение Сталинграда. Здесь Шах Дева отметил: «В Непале знают о героической борьбе советских народов с фашизмом… А Сталинград навсегда останется великим символом победы над агрессорами».

Словом, Сталинград навечно вошел в общемировую историю как форпост Победы на всех фронтах Второй мировой войны.