Но не только в небе Сталинграда в разгар битвы уничтожалась вражеская авиация, но и по всем фронтам в это же самое время шло ожесточеннейшее воздушное сражение, в ходе которого:

«Из более чем 11 тыс. вражеских самолетов, уничтоженных на советско-германском фронте в 1942 г. большая часть приходится на лето и осень, когда борьба носила наиболее ожесточенный характер» [1] (с. 270).

Наши потери авиации:

«Ожесточенные сражения… при отражении крупного наступления вермахта в 1942 г., потребовали огромного расхода материальных средств. С мая по ноябрь боевые потери только одних самолетов составили более 7 тыс. [ИВИ. Документы и материалы, ив. №3, с. 423]» [1] (с. 318).

То есть 1942 г., за счет все возрастающего мастерства русских летчиков, пересевших теперь на новые модели машин, максимально приблизил мощь нашей авиации к немецкой, до этого момента все еще продолжавшей подавлять своей численностью. Но численности немцев мы противопоставили умение и героизм. Потому на целых четыре тысячи самолетов сбили больше. Но наши асы имели в этих боях по 5 и по 8 побед. Немцы в этих же боях отписывали на свои счета десятки и чуть ли уж ни сотни самолетов противника. Тем и еще более четко обозначив полное соответствие и этого флота Германии, воздушного, флоту своему подводному, чьи ничуть не менее воздушные «достижения» Гитлер сверял исключительно по сводкам Би-би-си.

А потому выглядит совершенно неоспоримым тот простой факт, что:

«К концу 1942 года уровень немецких асов стал падать — мы выбили цвет немецких летчиков…» [2] (с. 158).

То есть в войне за небо, повторяя сложившуюся ситуацию конца 41-го года, мы вновь одержали полную победу. И на этот раз господству вражеской авиации в воздухе России пришел конец.

Также дела обстояли и с танками, орудиями и живой силой врага:

«…летом и осенью немецко-фашистское командование каждый месяц дополнительно вводило против Советской Армии в среднем 10 дивизий. Кроме того, на фронт ежемесячно направлялось 250 тыс. человек маршевого пополнения. Общее количество соединений противника к концу этапа достигло 278, или в пересчете на дивизии — 270. Это было наибольшее количество сил, задействованных гитлеровцами на советско-германском фронте за всю вторую мировую войну» [1] (с. 317).

То есть в качестве живого мяса немцами и их многочисленными союзниками «на съедение» нам бросалось по полмиллиона человек ежемесячно! Но и этого, для продления немецкого наступления, оказалось все же маловато.

Но уж больше брать немцам людей стало просто неоткуда — враг был полностью обезкровлен.

И лишь после того, как мы эти проблемы врага прочувствовали, началось стремительное наступление наших фланговых группировок.

«23 нояб. подвижные соединения Юго-Зап. и Сталинг. фронтов соединились… и окружили 22 дивизии и более 160 отд. частей 6-й и частично 4-й танк. нем. армий общей числ. 330 тыс. чел» [3] (т. 7, с. 519).

И вот с какими неразрешимыми проблемами в те дни столкнулось руководство рейха:

«Окруженной в Сталинграде армии необходимо доставлять 700 тонн в день. Даже если окруженные войска перебьют всех лошадей и будут питаться кониной, им потребуется ежедневно 500 тонн снабжения» [4] (с. 211).

Конечно же, снаряженная в поход на Восток не только своими, но и нашими «союзниками» объединенная Гитлером Европа могла себе позволить роскошь попытаться производить доставку необходимых грузов самым дорогостоящим путем — по воздуху. Однако план этой операции немцы попытались ввести в действие без учета противодействия наших ВВС и средств зенитной обороны:

«На бумаге число самолето-вылетов в операции по снабжению окруженных немецких войск выглядело внушительным. Но статистика скрывала тот факт, что, хотя самолеты поднимались в воздух со своих авиабаз и брали курс на Сталинград, их грузы не доходили до сидящих в “котле” солдат. Тяжелые погодные условия вынуждали самолеты с полпути возвращаться назад, их перехватывали русские истребители, обстреливали подтянутые зенитные батареи. В результате усеянная обломками самолетов степь внизу под авиатрассой была похожа на авиационное кладбище» [4] (с. 215–216).

Немцы, что и понятно, пробовали вырваться из котла:

«4-я танковая армия выступила 8 декабря… но уже в начале второй половины декабря была отброшена на Котельниково… Таким образом, рухнула всякая возможность освобождения из котла.

Еще больше ухудшилось также и положение на донском фронте в декабре вследствие прорыва русских по фронту и в глубину в р-не 8-й итальянской армии» [5] (с. 286).

А в это время окруженные немцы испытывали с каждым днем бóльшую нужду. И практически во всем. Ведь с момента окружения, несмотря на просто катастрофические потери как самих грузов, так и пытающихся их доставить самолетов врага:

«Ежедневные поставки снабжения по воздуху не превышали 100 тонн» [4] (с. 217).

Вот текст одной из телеграмм из штаба 6-й армии, отправленной 26 декабря:

«Сегодня к 17.00 мы приняли 38 “юнкерсов” и 3 “хейнкеля”, доставивших нам 70 тонн, включая продовольствие, в основном хлеб. Хлеба у нас осталось на два дня, остального провианта — на день, жиров уже нет.

Требуется немедленно доставить по воздуху продовольствия на 250 тысяч человек… Мы полностью зависим от поставок по воздуху… у нас также кончается горючее, завтра мы израсходуем последние 20 тонн… Прошу любым способом обезпечить доставку завтра 200 тонн, из них 150 тонн провианта и 50 тонн горючего. Иначе нам не продержаться» (там же).

И вот пришло время расправиться с остатками вражеской группировки, практически оказавшейся лишенной подпитки извне для оказания какого бы то ни было серьезного сопротивления:

«На рассвете 10 января 1943 года, на 48-й день окружения, в 8,05 семь тысяч орудий и минометов открыли ураганный огонь по укреплениям 6-й армии в районе Карповки. Одновременно армада советских самолетов атаковала немецкие позиции.

Спустя два часа в обороне немцев появились бреши, в которые быстро ворвались «тридцатьчетверки» с автоматчиками на броне. Некоторые немецкие дивизии почти полностью погибли под этим ливнем огня и стали, другие были разбиты, рассечены на части. К концу дня войска 6-й армии отступали или бежали к развалинам Сталинграда. К 11 января положение в “котле” еще более ухудшилось…

Радиограмма штаба 6-й армии, отправленная 11 января в 9.40 Манштейну, гласила: “Противник осуществил прорыв на широком фронте… отдельные укрепленные пункты пока еще держатся. Мы пытаемся собрать вместе и использовать остатки интендантских и строительных частей, чтобы создать линию сопротивления”.

Но было уже безнадежно пытаться отсрочить неизбежное. В 19.00 радиостанция окруженных сообщила: “Оборона прорвана в глубину… ширина прорыва шесть километров… наши потери значительны. Сопротивление войск быстро падает из-за нехватки боеприпасов, сильного мороза и отсутствия укрытий от мощного артиллерийского огня противника”.

Капитан Винрих Бер, вернувшись из поездки на передовую, написал своему другу Клаусу фон Белову краткое письмо. Бер рассказал ему то, о чем штаб 6-й армии не упомянул ни в одном из своих официальных заявлений. Немецкие солдаты дезертировали большими группами, многие фронтовые офицеры утратили волю к руководству; часовые спали на посту, закутав голову одеялом; лишенные поддержки танков, перепуганные немцы обращались в бегство…» [4] (с. 217).

Здесь, собственно, удивляться-то нечему. Ведь немец привык давить лишь при ощутимом превосходстве в вооружении. Здесь же, оказавшись без должного количества боеприпасов и вооружений, он быстро раскис и был тут же разгромлен. При этом мало кому удалось спастись бегством:

«…“котел” начал заметно сжиматься по мере того, как немецкие войска бежали на восток. Восемь дивизий фактически были уничтожены.

К аэродрому в Питомнике прорвались русские танки. Диспетчеры на контрольной вышке отменили дальнейшие посадки транспортных самолетов, и шесть истребителей М-109 взлетели в воздух, чтобы перебазироваться на небольшой и плохо оборудованный аэродром Гумрак. При посадке пять из них разбились. Шестой истребитель неуверенно покрутился над аэродромом, затем взял курс на запад и исчез за горизонтом. Совершив посадку на немецкой авиабазе, летчик доложил, что Питомник более не находится под немецким контролем.

С потерей этого аэродрома 6-я армия получила смертельную рану» [4] (с. 224–225).

Противник, таким образом, лишился и последней своей возможности как-либо все-таки попытаться дотянуть в Сталинграде до весны. Но оно еще и до начала штурма было таким. Вот что ответил Малиновский, когда иностранные журналисты поинтересовались — имеются ли шансы у немцев вырваться из окружения:

«Сталинград — это лагерь вооруженных военнопленных. Положение его безнадежно» [4] (с. 224).

А общий итог разгрома был таким:

«Как засвидетельствовал позднее сам противник, только Германия потеряла за ту зиму в России 1 200 000 солдат и офицеров, а вместе с армиями-сателлитами потери врага составили до 1 700 000 человек. Громадными цифрами исчислялся неприятельский урон и в боевой технике: 24 000 орудий, 7 400 танков, 4 300 самолетов» [6] (с. 111).

«Во время наступления наших войск зимой 1943 года было разгромлено 100 вражеских дивизий (около 40% всех их соединений)» [7] (с. 210).

Немецкая дивизия — это 19 тыс. чел. А потому потери только среди немцев должны были составить много больше означенной выше цифры. Понятно, много больше составляли потери и сателлитов Германии. Причем, здесь указаны лишь итоги зимнего нашего наступления, но на стадии защиты Сталинграда враг кидал в бой по полмиллиона солдат и офицеров в месяц. А потому потери с германской стороны были просто астрономическими. Вот что собой представляла Сталинградская битва! И если под Москвой основной ударной силой являлись этнически германские дивизии, то уже здесь на 30% они являлись разбавленными поляками. Здесь же сложили свои косточки и сотни тысяч итальянцев, румын и венгров.

А вот что сталось, со слов все тех же немцев, с самой окруженной группировкой:

«Из 300 000 военнослужащих, попавших в “Сталинградский котел” в ноябре, до русского плена дожили 90 000. И только 6 000 из их числа смогли вернуться на родину» [8] (с. 215).

И смогли возвратиться в Германию только после того, как от звонка до звонка отбарабанили срок, полученный за свои преступления:

«…спустя почти 12 лет…» [9] (с. 227).

Остальные же 84 тыс. германских шаромыжников, то есть практически живых мертвецов, кому просто чудом посчастливилось все же дожить до плена в холоде и голоде ледяной непривычной им русской зимы, большей своей частью:

«…погибли от переохлаждения и тифа…» [9] (с. 227).

Той же зимой была осуществлена и еще одна достаточно крупная операция на окружение противника — Острогожско-Россошанская. Ее итогом:

«…стало освобождение территории площадью 22,5 кв. км, захват в плен 86 тыс. солдат и офицеров противника. Была разгромлена 2-я венгерская армия, итальянский альпийский корпус, 385-я и 387-я немецкие пехотные дивизии, дивизионная группа “Фогеляйн”» [10] (с. 170).

Таким образом, мощь вторгшейся к нам под знаменами Гитлера очередной объединенной европейской коалиции была окончательно подорвана. Впереди явственно наметилось поражение оккупационных войск, не выдержавших противоборства с русским человеком. Людские ресурсы агрессора оказались вычищены до самых крайних пределов — пополнять их было давно уже более некем. В войне наступил явный перелом.

Но враг не дремлет. И даже такую колоссальную победу, как Сталинградская битва, Запад пытается списать на что угодно — на русские метели, снег, расстояния, морозы, но только не на победу и сегодня самого страшного для него оружия — русского:

«Если в высказываниях многих государственных и военных руководителей времен минувшей войны и в литературе первых послевоенных лет Сталинградская битва правомерно называлась решающей битвой мировой войны, то уже вскоре на Западе стали появляться откровенные тенденции снизить звучание этой битвы, вытравить из сознания сегодняшнего поколения память о Сталинграде… предать забвению исторический подвиг защитников города-героя на Волге. А с течением времени эти тенденции оформились в определенную систему фальсификации истории Сталинградской битвы. Эта фальсификация имеет свои приемы и направления.

Одним из таких приемов фальсификации является тенденциозный показ боевых действий под Сталинградом через призму работ мемуаристов и историков из числа бывших гитлеровских генералов. В статьях и книгах, посвященных битве на Волге, подробно описываются лишь действия немецко-фашистских войск, главным образом в наступлении, с явной симпатией к ним и гитлеровскому генералитету в особенности. При этом неумеренно превозносятся успехи вермахта, восхваляя немецкое военное искусство. Критике подвергается только Гитлер, на которого взваливается вся вина за неудачи и поражения. На этом фоне вскользь, весьма отрывочно и искаженно говорится о Советской Армии. Ее героические оборонительные сражения преподносятся как сплошная цепь поражений…

Фальсификация Сталинградской битвы характерна прежде всего для американской, английской и западногерманской историографии. Она находит широкое отражение не только в иллюстрированных изданиях, специально предназначенных для идеологической обработки подрастающего поколения, но и в исследовательских трудах, энциклопедиях, мемуарной литературе и других работах по истории второй мировой войны.

…сведения, взятые из немецко-фашистских источников и мемуаров бывших гитлеровских генералов, без тени сомнения признаются достоверными, а фактические данные из советских военно-исторических трудов тут же оговариваются как не внушающие доверия. Потери вермахта в ходе его наступления в 1942 г. выводятся и подаются читателю мизерными, хотя автор не может не знать, что 95 процентов [на самом деле все 100% — А.М.] всех потерь на данном этапе мировой войны немецко-фашистские войска понесли именно на советско-германском фронте» [1] (с. 197).

Но ведь тома данного очень объемистого труда, «История 2-й мировой войны 1939–1945 гг.», начали выходить в свет еще более трех десятков лет назад (с 1974 по 1982 гг.)! Так что нынешние перегибы позабывших свое родство Иванов являются вполне теперь законным появлением выросших «плодов» из тех давних лет тогда еще, во всяком случае, в нашей стране, «цветочков».

«Но как бы ни усердствовали буржуазные фальсификаторы в своем стремлении предать забвению подвиг защитников Сталинграда, историческая правда о нем непобедима, так же как непобедимым оказался сам город-герой на Волге» [1] (с. 198).

Однако ж самыми первыми из объявившихся у нас в стране фальсификаторов являются вовсе не буржуазные источники. Но «Советская военная энциклопедия» образца еще 1976 г. Ведь именно после ею искусственного выравнивания соотношения сил перед войной, судя по всему с дальним прицелом на последующую пропаганду, к атаке на нашу Победу присоединился и Запад.

Им вторит и геббельсовская пропаганда времен крушения Германии в величайшей из битв современности — битве на Волге. Ведь и по сию пору эти недобитки с совершенно умным видом приводят вот какие цифры своих там потерь:

«До конца 1942 года немецкая армия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести более 800 000 человек» [8] (с. 298).

Остальные 17 млн., следовательно, следуя этим геббельсовским цифирям, что и до сих пор они пытаются крутить перед нашим носом, бряцали в тот момент оружием и, поругивая русские морозы, ждали окончания холодов, чтобы разгромить уже теперь окончательно десятками миллионов ежедневно укладываемых ими в сырую землю этих безтолково лезущих на их пулеметы русских. Однако ж к Курску, заметим, их армия, ни единожды пополненная поляками, чехами, словаками, венграми, французами, голландцами, норвежцами, албанцами, швейцарцами, испанцами, итальянцами, хорватами и т.д., будет все же в полтора раза своей численностью уступать нашей, якобы давно переистребленной на бумаге по нескольку раз кряду.

Но эта их просто безумствующая пропаганда, которой разумные доводы ни о чем не говорят, к сегодняшнему дню, общими вражьими усилиями, нас вообще низведет просто до такой степени, до какой уже и чисто теоретически низвести просто невозможно. Пока, правда, еще только на бумаге.

Но это только для начала. Агрессия носит сегодня чисто информационный характер, пытаясь удушить в нас и всякое стремление к сопротивлению. Но когда волна альтруизма и депрессии сделает нас вообще не способными ни к чему, вот тогда и начнется третье на нас масонское нашествие: 3-я мировая война.

Потому, чтобы не расслабиться от ласковой западной пропаганды и не оказаться затем, проснувшись, связанными по рукам и ногам и с кляпом во рту, следует всегда помнить их отношение к тем, кто больше для них уже не представляет какой-либо опасности:

горе побежденным!

Библиография

1. История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 5. Гречко А.А., Арбатов Г.А., Виноградов В.А, Громыко А.А., Егоров Г.А., Епишев А.С. и др. Воениздат М., 1975.

2. Драбкин Артем. Я дрался на истребителе. «Яуза ЭКСМО». М., 2006.

3.. Советская Военная энциклопедия. Тт. 1-8. Военное издательство МО. М., 1976.

4.. Гарт Б.Л., Ширер У.Л., Кларк А., Карел П., Крейг У., Орджилл Д., Стеттиниус Э., Джюкс Д., Питт Б. От «Барбароссы» до «Терминала». Взгляд с Запада. Политическая литература. М., 1988.

5. Жадобин А.Т., Маркович В.В., Сигачев Ю.В. Сталинградская эпопея. «Звонница-МГ». М., 2000.

6. Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Воениздат. М., 1968.

7. Платонов О.А. Заговор против России. Бич Божий: эпоха Сталина. «Алгоритм». М., 2005.

8. Кнопп Г. «Дети» Гитлера. ОЛМА-ПРЕСС. М., 2004.

9. Лубченков Ю.Н. 100 великих сражений второй мировой. «Вече». М., 2008.

10. Исаев А. АнтиСУВОРОВ. Десять мифов второй мировой. «Яуза». «ЭКСМО». М., 2006.