Американские горки
Поскольку нас чуть ли не ежечасно информируют о курсе рубля к доллару, то вопрос, как себя чувствует американская экономика – из разряда актуальных.
В 2009 году Барак Обама осторожно сообщил об окончании экономического кризиса. Годом позже создалось впечатление, что экономика США медленно идет на подъем. За этим последовала волна скандалов и разоблачений Федеральной резервной системы. Этот «центральный банк» вначале подвергли аудиторской проверке, а после обязали проводить более умеренную эмиссию доллара. Расходы американского бюджета начали урезать, потолок государственного долга США рос, однако «пациент» все же шел на поправку.
Все последние годы Соединенные Штаты критиковали за слишком уж хорошие показатели экономики, естественно, декларируемые «на бумаге». ВВП страны, согласно данным МВФ, вырос за 2014 год на 3,9 процента, то есть, продолжил тенденцию прежних лет. Рост внушительный. Сальдо торгового баланса - разница между ввозом и вывозом товаров – также улучшилось. Правда, в августе по нему ударила вторая волна кризиса, спад в мировых экономиках снизил объем экспорта товаров из США. А в сентябре было зафиксировано небольшое снижение загрузки производственных мощностей - при том, что она все равно осталась достаточно высокой и составляла 77,5 процента.
Международные рейтинговые агентства прогнозируют рост американского ВВП в 2015 году на 2,5 процента. Да, в начале года рынок жилья столкнулся с проблемами, но в два последних месяца продажи выросли, в августе, скажем, на 5,7 процента по сравнению с июлем.
Конечно, американский государственный долг добрался уже до 350 процентов ВВП, но уровень жизни вроде бы держится на неплохом уровне. Банки выдают недорогие кредиты, особенно на покупку жилья.
Все функционирует, как до потрясений 2007-2008 годов. Все так, но не совсем так.
Вашингтон не случайно обеспокоен стабильностью бюджета страны. Он уже несколько лет ограничивает рост государственного долга, который в 2015 году перевалил за 18 триллионов долларов. В нынешнем году дефицит бюджета удалось снизить до 2,5 процента ВВП, Барак Обама наложил вето на республиканский проект военного бюджета в 612 миллиардов долларов, и в 2016 год страна войдет, раздираемая спорами о том, какие статьи следует резать, а какие сохранить.
В России распространено представление, будто эмиссия Федеральной резервной системой долларов и есть та основа, которая помогает развивать американский спрос и рост экономики страны. Однако выход США из первой волны кризиса не состоялся бы, если бы не партнеры из БРИКС.
Была создана «Большая двадцатка», которая подтвердила приверженность ее членов правилам свободной торговли. Зачем это было нужно Вашингтону? Чтобы американские банки-спекулянты могли перепродавать сырье на волне роста в экономиках БРИКС. Ответ дала проверка, которую устроили ФРС конгрессмены назло Бараку Обаме. Выяснилось, что за 2007-2011 годы 16 триллионов долларов перетекли в форме ссуд исключительно в банки, и до «простых американцев» дошли частично, да и только в форме кредитов. Эти деньги должны были помочь стабилизировать банковский сектор США и ЕС, но без роста экономик БРИКС задачу было не решить.
В 2013-2014 годах казалось, что Соединенные Штаты оставили позади воспоминания о первой волне кризиса. Равно как и годы медленного роста. План посткризисного развития состоял в проведении реиндустриализации, которая должна была ориентироваться на внешние рынки сбыта. При этом следовало ограничить импорт, в первую очередь - нефти. Для этого администрация поддержала «сланцевую революцию», журналисты начали уверять, будто при ценах на нефть в 100 долларов за баррель недолго остается ждать начала американского экспорта этого сырья. Проблема состояла лишь в том, что ориентировка экономики на экспорт была плохо просчитана.
Бразилия, Южная Африка и Россия вошли в кризис первыми среди стран БРИКС. Китай и Индия идут по их следам, а множество малых экономик по уровню развития «второго кризиса» даже опережают страны-гиганты. В Восточной Европе абсолютным лидером является Украина. А ЕС, несмотря на все заявления Брюсселя о росте экономики, остается в депрессивном состоянии. Все это - плохое подспорье для США, хотя серьезные преимущества у Вашингтона остаются. Главное из них то, что Соединенные Штаты остаются глобальным центром накопления капитала. Именно сюда бегут инвесторы теперь, когда вторая волна кризиса поражает все новые и новые национальные рынки.
Еще одно важное преимущество заключается в том, что именно США продолжают писать правила международной торговли и разделения труда. Неслучайно Барак Обама считает великим своим свершением создание Транстихоокеанского партнерства.
А держаться оно будет на новых экономических правилах - более жестких, чем в ВТО. Если для вступления в эту организацию требовалось вести переговоры, выторговывая наилучшие условия, то будущим членам ТТП предлагают подписать готовый контракт. И это - суровый договор, составленный в интересах США.
В ЕС бурно обсуждается вопрос о том, нужен ли странам Трансатлантический торговый союз — аналог ТТП. Вроде бы, США предлагают доступ к своему рынку, от которого могут провинившихся и отлучать. Из Великобритании и других старых индустриальных стран капиталы уходят в Америку. Оттуда, по логике капитализма, они могут вернуться на прежние места в виде иностранных инвестиций. Вашингтон дает понять: это случится, если договор будет подписан в американской редакции. Может случиться. А может - и не случиться.
Итак, план глобального посткризисного развития страны зиждется на трех китах. «Партнерствах» с привилегиями для своих корпораций, ориентации производства на экспорт и отказе от социальных обязательств. США при Бараке Обаме не ввели обещанной избирателям национальной страховой медицины, ничего не сделали для повышения реальных доходов трудящихся. «Простые» американцы сегодня живут беднее, чем до кризиса.
Будущее Соединенных Штатов во многом определяют процессы в других экономиках мира. Здесь - кризис: курсы национальных валют упали и продолжат падение, потребительский спрос сократился, капиталы бегут из экономики, население теряет сбережения и рабочие места. Все это снижает спрос на оборудование, комплектующие, машины, электронику, а также иные американские товары. Так что столкновение с последствиями второй волны мирового кризиса у Вашингтона еще впереди, пока в его эпицентре - страны БРИКС.
Неверно представлять себе «второй кризис» в США в виде полнейшей катастрофы. Страна уже проходила и через обесценивание доллара, и скачок безработицы чуть ли не до 24 процентов в годы Великой депрессии 1929-1933 годов, и разорение крупнейших банков. Нынешний удар будет помягче. Сегодня у США есть большой технологический потенциал, поэтому себестоимость производства товаров может быть снижена.
Так что Соединенные Штаты не исчезнут с карты глобальной экономики, сохранят первенство и лидерство на несколько ближайших лет. Но континентальные гиганты, государства БРИКС, могут стать лидерами региональными. Потому для Вашингтона крайне важно, чтобы они не отказались от принципов «свободной торговли», не стремились реализовать собственные интеграционные проекты, а встраивались в американские. Чем сговорчивее будут «партнеры», тем мягче пройдет кризис в Соединенных Штатах. В ущерб тем самым «партнерам», разумеется.
Капитулируют ли они перед новыми, сменяющими ВТО «торговыми» проектами Вашингтона? Континентальные державы еще не дали свой ответ на вторую волну кризиса.
А вот на вопрос о том, куда двинется экономика США, можно ответить определенно: вниз. Насколько сильным будет падение, каким продолжительным оно станет, пока сказать трудно.
Это зависит от многих факторов и решений, которые будут принимать страны БРИКС вообще и Россия в частности.
Так что будущее Соединенных Штатов находится не только в их руках.
Василий Колташов - руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений
Спасение США: окно возможностей
Парадокс текущего глобального кризиса заключается в том, что последние пять лет все сколько-нибудь ответственные и самостоятельные государства прилагали неимоверные усилия для спасения Соединенных Штатов от грозящей им финансово-экономической и военно-политической катастрофы. Причем делали это вопреки не менее последовательным действиям Вашингтона, направленным на дестабилизацию мирового порядка, справедливо определяемого как Pax americana ("Американский мир").
Поскольку политика — игра с ненулевой суммой, то есть, проигрыш одного не обязательно является выигрышем другого, данный парадокс имеет свое логическое объяснение. Кризис любой системы возникает, когда ее внутренняя организация вступает в противоречие с объемом наличных ресурсов (то есть последних начинает не хватать на поддержание нормального функционирования системы в привычном режиме). Ситуация предполагает как минимум три основных варианта разрешения:
1. Реформирование, когда внутренняя организация системы эволюционным путем приводится в состояние соответствия ресурсной базе.
2. Крах системы, когда то же самое происходит революционным путем.
3. Консервация, когда угрожающие системе воздействия устраняются силовым путем, а взаимоотношения внутри системы жестко консервируются на базе неравноправных взаимоотношений (неважно, между классами, сословиями, кастами или государствами).
Метод консервации пытались применить минскский и цинский Китай, а также токугавская Япония. Он успешно действовал до начала (в XIX веке) эпохи капиталистической глобализации. Но обе восточные цивилизации (внутренне достаточно прочные) не выдержали столкновения с технологически более совершенной (а отсюда и более мощными в военно-политическом отношении) европейской цивилизацией. Япония нашла ответ на пути модернизации (реформирования) еще во второй половине XIX века, Китай на столетие погрузился в пучину полуколониальной зависимости и кровавых гражданских войн, пока новая коммунистическая элита под руководством Дэн Сяопина не смогла сформулировать свою концепцию модернизационных реформ.
Данный пример приводит нас к выводу: консервация системы возможна лишь в том случае, если она застрахована от любых нежелательных внешних воздействий, то есть контролирует глобализированный мир.
Противоречие между концепцией выхода из кризиса, принятой американской элитой и альтернативной концепцией, предложенной Россией, поддержанной Китаем, затем БРИКС, а теперь уже значительной частью мира, заключалось в том, что политики в Вашингтоне исходили из наличия у них возможности полностью контролировать глобализированный мир и направлять его развитие по нужному им пути. Поэтому, столкнувшись с исчерпанием ресурсной базы обеспечения механизмов глобальной гегемонии, они попытались решить вопрос методом силового подавления потенциальных оппонентов, с целью перераспределения в свою пользу глобальных ресурсов.
В случае удачи США получали возможность повторить опыт конца 80-х — начала 90-х годов, когда крах СССР и подконтрольной ему мировой системы социализма позволил Западу выйти из кризиса путем перераспределения глобальных ресурсов в свою пользу. На новом этапе речь шла о перераспределении ресурсов уже не в пользу коллективного Запада, но исключительно в пользу США. Данный ход давал системе отсрочку, которую можно было использовать для создания режима консервации неравноправных отношений, при котором определяющий контроль американской элиты над силовым, сырьевым, финансовым и промышленным ресурсом обеспечивал ее от опасности слома системы изнутри, а ликвидация альтернативных центров силы гарантировала систему от взлома снаружи, делая ее вечной (по крайней мере в исторически обозримый промежуток времени).
Альтернативный подход (назовем его условно российско-китайским) предполагал, что общий ресурс системы будет исчерпан быстрее, чем США успеют создать механизмы консервации своей глобальной гегемонии. В свою очередь, это вело к растяжке и перенапряжению сил, обеспечивающих имперское подавление глобальной периферии в интересах вашингтонского центра и далее к неизбежному краху системы.
Двести и даже сто лет назад политики действовали бы по принципу "падающего толкни" и готовились бы делить наследство очередной разваливающейся империи. Однако глобализация не только мировой промышленности и торговли (таковая была достигнута уже к концу XIX века), но и мировых финансов, делала крах американской империи крайне опасным и затратным мероприятием для всего мира. Грубо говоря, США могли похоронить цивилизацию под своими обломками.
В связи с этим, в рамках российско-китайского подхода, Вашингтону усиленно предлагался компромиссный вариант, предполагавший медленное эволюционное размывание американской гегемонии, постепенное реформирование международных финансово-экономических и военно-политических отношений на базе существующей системы международного права.
Американской элите предлагалась "мягкая посадка", с сохранением значительной части влияния и активов, но с постепенной адаптацией системы к существующим реалиям (приведением ее в соответствие с наличной ресурсной базой) с учетом интересов человечества, а не его "лучшей части" в виде "трехсот семейств", которые на деле грозили превратиться в не более, чем тридцать семейств.
В конце концов, всегда лучше договориться, чем строить новый мир на пепелище старого. Тем более, что мировой опыт подобных договоренностей существовал.
В него укладывается и практика выкупа предприятия у собственника при национализации вместо простой конфискации, и российская практика общенационального консенсуса последнего десятилетия, когда олигархов убедили (путем адресных репрессий, примененных к самым оголтелым и непонятливым) поделиться властью и доходами с народом и государством. Результат, конечно, не удовлетворил радикалов с обеих сторон, но зато удалось избежать гражданской войны и разрушения государственности.
Вплоть до 2015 года американская элита (во всяком случае, та ее часть, которая определяла политику США) была уверена в том, что наличной финансово-экономической и военно-политической мощи будет достаточно, чтобы сломать весь остальной мир и все же законсервировать гегемонию Вашингтона на базе лишения реального политического суверенитета и каких-либо экономических прав всех, включая (на заключительном этапе и народ США). Серьезным союзником для нее была евробюрократия — то есть компрадорская, космополитическая часть элиты ЕС, чье благополучие базировалось на интегрированности в трансатлантические (то есть подконтрольные США) структуры ЕС (в котором тезис об атлантической солидарности стал геополитической догмой) и НАТО, вопреки интересам национальных государств — членов Евросоюза.
Однако затянувшийся значительно дольше, чем изначально планировалось, украинский кризис, резкая военно-политическая активизация России в урегулировании сирийского кризиса (на которую у США не оказалось адекватного ответа) и, главное, прогрессирующее создание альтернативных финансово-экономических структур, ставящих под вопрос позицию доллара как фактически мировой валюты, заставили активизироваться склонную к компромиссу часть американской элиты (которая в последние полтора десятилетия была фактически отстранена от серьезного влияния на принятие стратегических решений).
Последние заявления Керри и Обамы, колеблющиеся в диапазоне от готовности к взаимоприемлемому компромиссу по всем спорным вопросам (даже Киеву поступают указания "выполнять Минск"), до продолжения курса на конфронтацию, являются свидетельством обострения борьбы в вашингтонском истеблишменте.
Итоги этой борьбы предсказать невозможно — слишком большое количество статусных политиков и влиятельных семейств связали свое будущее с курсом на консервацию имперского доминирования, чтобы отказ от него прошел для них безболезненно. В реальности, на кон поставлены многомиллиардные состояния и целые политические династии.
Однако абсолютно точно можно констатировать, что для любых решений существует определенное окно возможностей. Так вот: окно возможностей, позволяющих мягко и компромиссно приземлить США, закрывается. Вашингтонские элиты уже неизбежно столкнутся со значительно более серьезными проблемами, чем те, которые ожидали их лет 10-15 назад. Но пока еще речь идет все же о приземлении, пусть уже и более жестком и с издержками, а не о катастрофе.
Тем не менее, думать США надо быстро. Их ресурсы тают значительно быстрее, чем предполагалось авторами плана имперской консервации. К утрате контроля над странами БРИКС добавляется ползучая, но достаточно быстрая утрата контроля над европейской политикой и начало геополитического маневрирования монархий Ближнего Востока. Созданные и запущенные Россией, Китаем, БРИКС финансово-экономические структуры развиваются по собственной логике, и их развитие Москва и Пекин не в состоянии слишком долго тормозить в ожидании проявления американской договороспособности.
Где-то в 2016 году точка возврата будет окончательно пройдена, и американские элиты уже не смогут выбирать между условиями компромисса и крахом. Единственное, на что они тогда будут способны — громко хлопнуть дверью, пытаясь утащить за собой в бездну остальной мир.
Но самоубийство-то у них точно получится, а вот проблема убийства цивилизации не так легко решаема даже наличными американскими ресурсами. А что останется через год-два?
Ростислав Ищенко, обозреватель МИА «Россия сегодня»
Свежие комментарии